1. где родился - там и пригодился, говорит отец, запах перегара и сигарет крепко обнимая всё пространство вокруг него.
она почти не верит, но когти и клыки этого города уже давно впились в неё мёртвой хваткой.
она почти не верит, но всё равно остаётся.
2. в седьмом классе им выдают бланк разрешения для школьной экскурсии в Атланту.
мисс Уайт, тыча на пробел на бумаге, несколько раз повторяет, подпись Ваших родителей должна стоять здесь, понятно? только здесь!
на следующий день, бланки разрешения семнадцати учеников расписаны родительскими подписями где угодно, кроме того единственного пробела, где им следовало быть.
(она выбрасывает свой бланк в первый же попавшийся мусорный ящик, потому что заранее знает что её никуда не отпустят.)
3. в девятнадцать, через месяц после поступления в полицейскую академию, внутри неё начинает расти сгусток клеток, угрожающий в один прекрасный день стать сепаратной от неё личностью, и эта мысль кажется ей неприемлемой. она ни разу не ставит под вопрос решение о терминации.
она - детоубийца, но не из-за вышеупомянутого, а потому что в двадцать четыре года, при исполнении служебных обязанностей, её пуля проходит через твёрдый пластмасс детского шлема, мягкую кость детского черепа и серую массу детского мозга.
(по постановлению судэкспертизы её пуля оказывается вовсе и не "её" пулей. вора, в которого она целилась, но не попала, сажают на тридцать семь лет.
она не получает даже выговора.)
но она - детоубийца, и этот город с его клыками и когтями никогда не даст ей этого забыть.
она и не захочет.
4. её тело - месиво затянувшихся рубцов, карта непроизвольного самоувечья.
её колено раскрошено и собрано обратно с помощью платиновых ниток и стальных стержней; её с дюжину раз вылетевшее из сустава плечо никогда не перестаёт ныть (но это не значит, что она больше не вышибает им двери); два огнестрельных ранения: одно - почти не ранение, почти царапина, только три шва на шее и литер крови. её партнёр говорит, стой ты чуть-чуть левее, и мне пришлось бы искать нового собутыльника, и смеется, но нет, она не умирает, только закупается водолазками и шарфами.
(второе ранение не ставится под вопрос, при обсуждение второго ранения акцент делается на сантиметрах и через какие именно жизненноважные органы прошла пуля, и, совсем как в первый раз, её партнёр говорит, стой ты чуть-чуть полевее, но больше не смеется.)
её тело - месиво затянувшихся рубцов, но её душа всё равно куда уродливее.
5. в 2008-ом, её голос хриплый, осевший, как обычно у тех, кто давно им не пользуется, она говорит, моя мать ушла из дома, когда мне было три. оставила меня, потому что... я не знаю. я не знаю почему.
он смотрит на неё придирчиво, выискивает в ней что-то, чего в ней никогда не было.
он говорит, значит на то была веская причина.
он говорит, люди уходят из своего дома только тогда, когда дом превращается в дуло пистолета или пасть акулы.
он говорит, у тебя красивые глаза.
она говорит, у меня глаза моей матери.
(она не говорит, а пасть акулы я унаследовала у отца.)
__________
понятно только то, что ничего не понятно, я знаю.
поэтому кратко и по пунктам:
~ местная и немного шизанутая. знает про городские легенды много и ещё чуть-чуть, потому что выросла на них и среди них. верит в обречённость родного городка.
~ её отец, в прошлом шериф или помощник мэра, помогает своими связями прикрывать её... скажем, безалаберность. но тут как бы палка о двух концах: её прикрывают и это плохо, но и она рада прикрыть "своих". это Америка, и ничего другого ждать не следовало бы.
~ в больном теле - больной дух, а ещё закуренные лёгкие, заочно заспиртованная печень и полное отсутствие перспектив.
о себе скажу, что пишу нечасто, но когда пишу, то делаю это от третьего лица.
мне нравится тематика "преступление и наказание", но я из тех needy bitches, которым нужен любовный интерес, желательно безответная (с чужой стороны) или обреченная любовь, но с нотками "душевной" близости.
