Собака лает, рычит и кусает — Дейну абсолютно не важно, с какой целью к нему тянут руку: покормить, погладить или ударить. Он всегда действует на опережение, и это никому, конечно, не нравится, а главное — не нравится самому Дейну, но алгоритм «бей-беги» срабатывает раньше, чем подключается критическое мышление. К собственному сожалению, Дейн не дурак — не гений, конечно, он не может похвастаться даже средними оценками, — и рефлексия для него — порочный круг без шанса на спасение, а не способ найти ответ вопрос: «почему я веду себя, как мудак?».
Всех, кто мог бы кинуть спасительную веревку, Дейн отпугнул самолично, да и эту веревку он может разве что безрезультатно затянуть вокруг шеи — та наверняка порвется, насколько вот он дурень и недотепа.
«Дурень и недотепа» — так, конечно, сказала бы мама. Отчим предпочел бы что-то вроде «урод и уебок» — глобально Дейн с ним согласен, но в частности раз за разом высказывается против, за что неизменно получает по лицу.
Мама считает, что кривые зубы (и акне, конечно, кривых зубов ведь мало) — плохая генетика от отца, Дейн же уверен, что генетику щедро приправил чужой кулак, об который отлетела добрая половина его молочных зубов. Даром что все коренные остались на месте — за исключением нижней шестерки, которую он выбил, упав на угол тумбочки.
Невелика потеря, могло бы хуже.
«Могло быть хуже», — так мама отвечает на все злоключения, выпадающие на их долю. «Могло быть хуже», — Дейн бормочет себе под нос ее эхом, пока однажды к нему в голову не залетает очень простая истина: «могло быть хуже, а могло быть, блядь, лучше».
Это делает Дейна ужасно злым, что вместе с подростковой раздражительностью и возбудимой психикой, по которой с детства туда-сюда ездили катком, превращает его в ебаное человеческое пожарище. Ничего не к лучшему, ничего не воля божья, ничего не высший замысел, — все твердящие этот бред могут катиться к дьяволу со своей верой в светлое будущее и божественное предопределение. Мир — несправедливая помойка, одним все, другие — Дейн.
Как на зло, мама упрямо продолжает называть его Августом. В семнадцать лет, когда она забеременела, жизнь уже представляла собой полный пиздец: родители — алкаши, старший брат тянет руки под юбку в лучших традициях соседки Алабамы, отец будущего ребенка — двадцатилетний торчок, только-только вернувшийся с отсидки, — фундамент из дерьма и дерьма, даже палок не доложили.
Ей казалось, что ребенок обязательно исправит все к лучшему: они с отцом Дейна станут настоящей семьей, он обязательно завяжет с наркотой, а она превратится в прекрасную маму, улыбчивую домохозяйку в цветастом фартуке со счастливым младенцем в коляске.
На практике младенец беспрестанно орал, маме пришлось снять фартук и устроиться на работу, а отец завязал с наркотой, когда Дейну исполнилось два — отец тогда вообще со всем завязал. Грубый грохот первых горстей земли, ударяющихся о заколоченную крышку его гроба, отозвался в ребрах Дейна, который толком еще ничего не понимал, глухой дрожью — так, наверное, и должен звучать конец.
К сожалению, так звучало начало конца, потому что отчим пришел в их жизнь буквально через несколько месяцев после смерти отца, и с каждым годом шрамов на теле Дейна становилось все больше и больше: сигаретные ожоги, полосы от пряжки ремня на спине, росчерки от бритвы на плечах, — целая художественная, мать ее, галерея. Придется попотеть, чтобы угадать, какие из них Дейн оставил себе сам: вряд ли тонкий рубец за ухом — от удара кольцом, — или зашитый порез над ключицей — короткий, но глубокий, — зато не нужно быть Шерлоком, чтобы догадаться, что шрам на лодыжке — почти наверняка от стекла. У сестры такой же — отчим разбил окно бутылкой, а потом достал нож, и Дейну с мелкой пришлось протискиваться наружу прямо сквозь рамку с торчащими осколками, чтобы он не зарезал обоих.
«Августейшая, блядь, особа», — все его детство повторяет этот ублюдок, постоянно подкрепляя ненависть Дейна к собственному имени.
Август, ради всякого святого, мама и правда додумалась назвать его Августом: в крошечном разваливающемся доме с прогнившей крышей, который достался ей от деда, в таком же крошечном американском захолустье, где к тринадцати тебя знают уже все полицейские, в блядском Арканзасе, в конце концов, где летом от жары плавятся не только мозги, но даже асфальт, а осенью вас может сдуть торнадо (причем, всех разом), — если американская мечта и жила однажды, то сдохла она точно в Арканзасе.
И повезло ведь еще родиться именно в библейском поясе — тут куда ни плюнешь, обязательно попадешь в оскорбленного верующего и минимум в два из семи смертных грехов.
И вот среди всего этого — Август. Так называли, — «мам, чем ты думала?» — римских императоров, «почтенных», «величественных», «святых», — Дейн чувствует себя в лучшем случае идиотом, когда его называют по имени, в худшем — дешевой подделкой среди мусора и дерьма: пластиковый солдатик с отломанной ногой и облупившейся краской на камзоле.
Август — это жара, скука и тревога, потому что в конце августа начинается школа, а школа — это еще один повод однажды оказаться в петле: так, невзначай, под настроение.
Тревога в принципе становится вторым именем Дейна — третьим, если точнее, — потому что до города добираются слухи, что отчим через несколько месяцев может выйти на УДО. И ведь у Дейна был охуительно простой и гениальный план: он помогает «дружкам» отчима посадить того минимум на пять лет, успевает закончить школу сам и дожидается, пока выпустится сестра, чтобы вместе свалить куда глаза глядят. Звучит отлично, но на практике отчима сажают всего на три, и при хорошем поведении они могут превратиться в полтора.
Отчим ведет себя ниже травы и тише воды: Дейн не знает, догадывается ли тот о его причастности, но просто не может позволить себе не рассматривать подобный вариант событий.
Дейн содрал себе мясо вокруг ногтей почти по локоть: ранки не заживают, кровят и воспаляются, — при любой возможности он натягивает ворот футболки на нос, прячет в рукавах пальцы и скрывает лицо в капюшоне худи. Наверное, если бы не младшая сестра, Дейн и правда пошел бы по следам дорогого папаши, но он просто не может ее бросить — Селестия не заслужила остаться в этом бедламе совсем одна.
Селестия, да, ведь с новым мужем и вторым ребенком все точно будет иначе, снова думала мама, дом станет полной чашей, обернется белым заборчиком и наконец-то запахнет клубничными пирожными, а не дерьмом и рвотой.
Ну, как бы не так.
— оба мальчика из мема «а мне два психолога не помогли а мне десять психологов не помогли ✌️» в одном
— в школе к Дейну никто не лезет уже года как три: с возрастом он стал похож на того самого одноклассника, который может достать на уроке литературы китайскую копию ремингтона и перестрелять полкласса; на самом деле Дейн и правда кровь из носу пытается раздобыть хоть какой-то ствол, чтобы пустить единственную пулю в лоб отчиму, если тот и правда вернется на УДО
— еще одна причина, почему Дейна не трогают — все знают, что под отрешенным видом скрывается десятитонный пласт пассивной агрессии: в тринадцать, когда все дразнили его за прыщи, он вцепился зубами в щеку одного из мальчишек — разгрыз до крови, когда толпа заломила ему руки. тому же придурку спустя несколько дней не повезло нарваться на стаю бродячих собак, поэтому, когда ему вкололи укол от бешенства, он всем растрепал, что это из-за Дейна, — того прозвали бешеным и стали обходить по широкой дуге
— начал воровать по нужде, потому что скорее руку себе отгрызет, чем попросит денег у матери (и не то что у нее есть лишние), но обнаружил в себе легкую тягу к клептомании — иногда ему сложно удержать руки в карманах, даже если ему совершенно не нужен предмет, на который упал глаз. так и попал на карандаш к полиции, когда провалился на краже ароматической свечки «таинственный лес с привидениями» в парфюмерном магазине у какой-то замшелой бабки, увешавшейся камерами с пола до потолка
— недавно Дейну начало казаться, что за ним следят: он думает, что это подельники отчима, который прознал, из-за кого загремел в тюрягу, — правда или нет, но на фоне постоянной тревоги у него начались панические атаки
— одна такая привела к тому, что Дейн, выкурив два косяка, притащился в магазин с ножом, чтобы вынести кассу: все, что ему было нужно, это деньги на автобусные билеты для себя и сестры, чтобы съебаться из города тем же вечером. все закончилось тем, что он перенервничал и случайно (ну, не совсем) напоролся ножом на бочину какого-то мужика. в тот момент Дейн понял две вещи: первая — он пиздец идиот, и только что бесплатно приобрел билет на свидание с отчимом тет-а-тет, вторая — именно в такой очередности — он только что ебнул рандомного мужика
— к менее кровожадным хэдам: год назад Селестия украла из аптеки самый дорогой крем от акне, который только смогла найти (кражи у них семейное, а вот зубы и кожа — увы, старший отдувается за двоих), с тех пор Дейн постоянно тырит его то тут, то там, и мажется пару раз в день, — это не помогло глобально, но смогло уменьшить количество воспалений и подсушить их
— пару месяцев назад случайно залил дышащий на ладан ноутбук молочным коктейлем (было бы не так обидно, будь это хотя бы пиво), поэтому теперь обходится разбитым смартфоном, который стянул у кого-то в толпе во время городских гуляний
— любит аниме, но скрывает это даже от сестры: не дай бог кто-то узнает, что он еще и анимешник, пиздец полный, стыда не оберешься
— с одноклассниками предпочитает особо не тусоваться, снюхался с отбросами из местного колледжа
— на одном глазу минус 0,75, на втором минус 1, так что вдали видит не оч хорошо, но очки для лохов
24 декабря 2024 — Сочельник, мать настояла, чтобы они с Сел пришли на ужин и отпраздновали Рождество, потому что у нее есть отличные новости; отличные новости — отчим выходит на УДО; Дейн высказывает вообще все, что накопилось у него годами, все обиды, выбегает на улицу в чем есть и не трезвеет до 20 января вообще
июль 2025 — Хэнк выходит на УДО
август 2025 — где-то тут Хэнка надо хлопнуть
сентябрь 2025 — у Селестии начинается учеба, 12 класс, Дейн садится за подготовку к поступлению, параллельно находит работу на полную ставку в кофейне или баре; они все еще живут у матери, но у той после «исчезновения» Хэнка начинается депрессия или типа того, и она отваливается в дурку эдак месяца на 3-4
май 2026 — Сел и Дейн вместе сдают экзамены и поступают в Сиэтл