Дверь в палату была открыта, я была на своей койке, облокотившись спиной на удобные подушки и смотрела перед собой. Ну как смотрела, направление взгляда теперь и навсегда лишнее определение. Просто думала... Думала о том, что же будет дальше. Старалась не унывать, внушала себе, что родители всё равно меня любят, как-то справимся. Велма до сих пор так же остаётся моей подругой. Кости срастаются. Даже дышать уже не больно. Врачи говорят, что для моих травм восстанавливаюсь я даже очень быстро. Хотя сколько уже миновало? Пара недель? Месяц? Я сбилась со счёта, да и не спрашивала. Когда не видишь ни рассвета, ни заката, когда перед тобой одна постоянная темнота, то понятие времени становится каким-то ну совсем неосязаемым, а уж с внутренними часами у меня и так всегда были проблемы. А в памяти всё ещё прокручивается тот день, как будто переживала его снова и снова. Словно плёнку заело, вынуждая раз за разом смотреть одно и то же кино с глупым названием "25-тое января 2010-го"... А так хорошо ведь всё начиналось...
25-тое января 2010-го
Утро моего шестнадцатилетия. Большие планы у всей нашей семьи. И если честно, то это тот день, когда мы должны были по-своему все снова зажить в домашнем спокойствии. В уюте. Наша семья лишь со стороны казалась идеальной. Папа похаживал налево, до какого-то момента вполне себе ухитрялся это скрывать. Я не знала, с кем он встречался, для меня самой эта новость была шоком и да, я по-своему тоже была на него в обиде. Ну как так? Разве это не предательство? У мамы и вовсе был очень тяжёлый характер. В всём чертовски категоричная. Когда всё выяснилось, мне казалось, что разверзнется земля и небо упадёт на наши головы. Её гордость всегда была слишком раздута. Может оно и справедливо. Всё-таки она заслужила звание самой благоверной дамы. Многократно выигрывала местечковые соревнования по уходу за садом и оформлению двора. Частая гостья исповедальни. Постоянная моя учительница по жизни. О трудолюбии, о самостоятельности, о правильном выборе единственного мужчины в своей жизни. А постель и та должна состояться после свадьбы. Не ранее, иначе я попаду на особенную сковороду в аду, уготованную девушкам слабым на передок. С таким взглядом на жизнь, как думаете, как она восприняла измены отца, когда они стали очевидны? Помада на шее, духи, пропитавшие рубаху и явно не её, волос женский на брюках...
Единственное, что спасло отца от филиала Чистилища для него на земле, так это я. Именно я стала отговоркой на манер "Это была ошибка! Давай не будем всё рушить? Хотя бы из-за Эврил. Дай мне ещё один шанс..." Тараторил он. А мать всё-таки его любила. Изменщика коварного, так что шанс дала. И эта поездка в большой город, на мой день рождения не только чтобы меня порадовать или чудесно всем провести время. Это своего рода ещё и примирительный акт. Тот момент, когда страницу с изменой мама согласна перевернуть. Первый и последний раз.
Я помню, как мы собирались. На каком душевном подъёме был отец, хоть и выглядел каким-то слишком уставшим. Мне тогда казалось, что просто нервы сдают. С ма это неудивительно. Я-то не всегда её норов выдерживала. А папа и без того в вечном стрессе, охранником работает, так ещё и тайное стало явным. Ну а мать всё ещё дулась. Выглядела заметно бодрее. Видимо негативные эмоции тот же энергетик. А я... Я с утра первым делом к Велме. Ни одно событие в моей жизни не обходилось без неё, подругу всегда держала в курсе. Правда про дела мамы и папы я предпочла ей не говорить. А ещё я хотела, чтобы она поехала с нами. Развеялась. Пришла в себя, после очередного разочарования о своём Генри. Мне так хотелось провести мой праздник именно рядом с ней. Но увы, у них с её мамой были свои планы, которые не позволили нам провести время в большом городе вместе. Зато мы договорились, что вечернее время - наше. Как приеду, устроим свою вечеринку, с картишками и киношкой. Оглядываясь назад, как я счастлива, что она не смогла поехать с нами...
К обеду мы уже собрались. Ну точнее родители. Домой я прибежала уже к самому нашему отъезду. Провела время с Велмой, посплетничали, потеряли счёт времени. Всё как обычно. И казалось, что план удался семейный идеально. Мама с папой первое время молчали, а потом всё же разговорились. Вероятно, сработал мой коварный план, в машине я оставила только кассеты с их любимой музыкой. Включая трек их первого танца. Камон, это идеальный план-капкан примирения родителей. И когда мы выехали на автостраду, с нашего тоскливого шоссе.
Вот тут... И началось то, что я помню уже урывками. Помню, что у отца заболело сердце... Помню, что он выехал на встречку, но смог вырулить обратно, в противном случае мы бы столкнулись лоб в лоб с грузовиком. Помню, как он не смог выровнять машину. Помню страх. Помню боль. Помню вспышки света... Тьму. Опутывающую. Обволакивающую меня по рукам и ногам. Заставляющую тонуть. Не позволяющую вздохнуть... Я помню, как мне мерещились лица родителей. Я помню тоннель, ослепляющий своим светом. Я помню, как почти прошла его. Но тьма что сковала мои руки и ноги не позволила. Она проникала в меня, через носик. Через горло... Заставляла давиться. Заставляла задыхаться. Я помню острую боль в груди, как после разрядов тока. Я помню панику, помню, как меня разрывало на две части. Помню со стороны себя, лежащую на столе в реанимации. Сон ли это? Явь ли? Я знаю, что я умерла. Просто есть осознание, просто есть понимание. Ещё разряд. Снова острая боль, снова меня разрывает на части. Когда врачи борются за жизнь а мне уготована смерть... Врачи что-то говорят о четырёх минутах, что почти нет шансов. Но молоденький реаниматолог не может успокоиться. Ещё разряд. Так больно... Прекратите! Требую, но чувствую, как кто-то ещё меня держит. Чувство. Помню его, знаю его. Велма...
И ещё удар разрядом тока... Острая боль пронзает до кончиков пальцев, а тело делает глубокий вздох... А глаза... Глаза не видят ничего... Больше ничего кроме снов... Потом мне скажут, что я вряд ли когда-нибудь снова смогу прозреть. Потом я узнаю, о переломах рёбер и сильной травме головы. Потом мне сообщат, что моя жизнь прежней не будет. это случится после того, как я выйду из комы через пару месяцев. Но мне не скажут даже после пробуждения... Долго не скажут, что я сирота. Мне будут врать, глядя в пустые глаза, что родители тоже восстанавливаются, что как только смогут, мы увидимся. И я верю. Чтобы потом сказать себе: "Наивная дура, почему они, а не ты?"
Поток воспоминаний оборвался. Его прервали знакомые шаги. Раньше я не обращала на это внимание, но как же у всех отличается походка. Поступь. Предпочтения в обуви так же оставляют штрих. Я безошибочно угадывала своего доктора, который то и дело, особенно первые дни после моего пробуждения, заглядывал с любимыми вопросами о моём самочувствии. Я безошибочно угадывала и медсестру, которая подходила сменить капельницу дважды в день. Запах её лёгких цветочных духов щекотал мой носик каждый раз, как первый, а бархатный нежный голос заставлял дыхание замереть, а сердце пропустить удар. Раньше мне казались глупыми, все эти мелодраматические книги, где пациент влюблялся в медсестру или врача. Мне казалось, что когда ты в больнице, то не до того. А оказывается, начать симпатизировать здесь так легко. Достаточно хорошего, тёплого отношения, заботы... И вот сердце делает "ёк", когда в очередной раз, она, меняя капельницу делится с тобой, по твоей просьбе, наблюдениями о погоде. Не любовь, но приятная симпатия и фантазии. Я никогда не ошибусь, если вновь услышу поступь копа, который со мной говорил после аварии. Обычная, как мне сказали проверка показаний, чтобы исключить какой-то злой умысел произошедшего.
А главное... Я никогда не спутаю шаги Велмы... Моего главного секрета. Причины, почему я всегда уклончиво говорила с мамой о своём будущем, лишь поддакивала её грёзам о внуках или о том, что я встречу однажды мужчину моей жизни, которому должна стать опорой. Не питала иллюзий, что моё будущее именно со Скуби, не заблуждалась. Но и понимала, что мужчины не интересуют. Я стала опорой даже раньше, чем пророчила ма. Но что бы было, узнай она, что первая любовь у меня к лучшей подруге? Возможно, выставила бы за дверь, а может быть пригласила бы экзорциста. Дело в том, что она очень верующая женщина. Я с лёгкостью представляю её матерью-настоятельницей, как в фильмах, которая с линейкой стоит над провинившимися монахинями и послушницами и третирует их за любую ошибку или вольность. Как знать, может однажды она узнает. Даже поставит меня на гречку, а потом выгонит из дома. Вот уж не удивлюсь. Тем не менее, это всё случится потом, если случится. А сейчас на моих губах не скрывается улыбка. Напротив, она искренняя, она сияет. Вновь Вэл пришла проведать. Она никогда меня не оставляет. Навещает по мере возможностей, учитывая ещё и школу. В отличии от всех остальных, с кем казалось я дружила, с кем мы были приятелями, кому помогала на тесте знаний или помогала с домашней работой. Только Вэл приходила, делилась новостями о мире за стенами больницы. У нас в городке мало что может случиться за столь короткое время. Но всегда смешно узнать, как пара ребят вновь довели старого Перкинса с его садовыми гномами до белого каления, как миссис Ноксвилл, пустив к себе почтальона-любовника, а потом он пулей вылетел через окошко и пулей бежал по соседской территории, прикрывая причиндал собственной почтовой сумкой, потому что одеться и выйти в дверь ему явно помешал вернувшийся внезапно мистер Ноксвилл. Всегда приятно послушать школьные сплетни. Да и узнать, как же дела обстоят у Вел с Генри, а может с кем другим?
Всегда эти разговоры были каким-то ножом в моё сердце. Который вонзали и прокручивали. Чаще всего у Вэл было два агрегатных состояния. Твёрдое. Такое радостное, сияющее словно лампочка фонарного столба, когда она говорила о похитителе её сердца, как о каком-то пантеоновом Боге. Генри то, Генри сё, как он хорош, ахи-охи на всю улицу. Как там модно говорить? У меня задница от ревности горела. И второе состояние. Жидкое. Когда слёзы у неё текли ручьём, когда она чувствовала, что не нужна ему. Плечо моей футболки пропитывалось её слезами, и я хотела убить за неё этого парня. Проще сказать, мне всегда было плохо, когда наши разговоры были о её личной жизни, но что я за подруга если не выслушаю? Даже если это больно. Даже если я должна поддержать её и не разрыдаться сама от того, что моя первая любовь так убивается из-за другого. Неприятно было ей врать. Неприятно было говорить, что мне вот больше нравится Джонни и что я бы встречалась с ним скорее. Не легко было изображать интерес к кому-то кроме неё. Но это было необходимо. Создать видимость, что у меня тоже есть какие-то намётки на личную жизнь. Что я так же страдаю по мальчикам. Что я не прокажённая. Ведь, что скрывать, я всегда считала свои чувства не правильными. Я не хочу быть уродом в чьих-либо глазах, я не хочу, чтобы однажды Велма из-за этого от меня отвернулась и я потеряла даже то, что имею. Её дружбу. Её объятья. Её доброе слово.
Сейчас, когда я на больничной койке, я понимаю, что не пошла бы на поправку так быстро, не будь её рядом со мной. Как там было в "Звёздных Войнах"? В моей любимой саге... Падме Амидала умерла, потому что потеряла волю к жизни. Со мной было бы точно так же. Если бы не Вэл. Отказывая себе в чувствах к ней, в признаниях, я всё равно стремлюсь к ней одной.
- Велма... Привет! - С улыбкой на губах, я даже не дала ей поздороваться, опередив. Точно зная, что это она. Правда были ещё шаги, которые мне были совсем незнакомы. Но мало ли. Может быть это врачи посмотреть, как я тут. Подобное уже было. Группа молодых начинающих специалистов под руководством более опытного заходили осмотреть интересный случай. Девочка, пережившая 4 минуты собственной смерти. Редкая диковинка. Так что я постаралась не обращать на остальные источники звуков внимание.
- Я так тебе рада. Врач сказал, что ещё пара недель и меня отпустят из-под надзора на амбулаторное лечение. Я чертовски соскучилась по стенам дома... - Начала ей тараторить последние новости, которые мне сообщили.
- Чёрт, я так соскучилась по маминому завтраку. Её панкейки... Вся еда в местной столовой не стоит и одного её блинчика. - Тут я вспомнила, что мы не одни.
- Без обид. - Бросила куда-то в сторону другого источника звука. Я же не знала, что Вэл пришла не с врачами, а с психологом...
- Ну рассказывай. Какие новости? Мистер Филлипс успел соскучиться по мне? - Учитель физкультуры. Уж не знаю, то ли он меня просто недолюбливал, то ли влюбился. Но гонял всегда больше всех остальных.
